Митингом у мемориальной доски на улице Салацкого, 17, иркутяне отметили столетие Николая Салацкого
Его уважительно называли мэром города, когда такой должности еще не существовало. Он каждое утро обходил город пешком, несмотря на то что носил в своем теле 35 осколков. Он работал во главе города дольше всех — 18 лет, за которые успели построить 36 школ, 95 детских садов, три роддома, Иннокентьевский мост и Ново-Иркутскую ТЭЦ, запустить движение троллейбусов, создать мемориал «Вечной огонь». Сколько раз жизнь Николая Салацкого висела на волоске, за что его прозвали «Забороломацким» и почему ему сделали выговор за приобретение органа для Польского костела — об этом мы сегодня расскажем.
«Как ты выжил?»
Про Салацкого можно сказать без преувеличения: это человек, который сделал себя сам. Детство его было голодное, тяжелое. С 11 лет Коля работал помощником конюха, а во время учебы так рьяно трудился на стройке, что заработал серьезное переутомление. И только благодаря своему трудолюбию проделал великий путь от крестьянского неграмотного мальчишки до самого уважаемого человека в Иркутске.
Николай Францевич родился 20 апреля 1919 года в деревне Владимировск Усольского района, которая располагалась в глухой тайге и состояла из восьми дворов. Семья Салацких была самой большой во всей округе — девять детей, Николай был пятым.
Прокормить такую ораву было нелегко. Отец работал в лесничестве, охотился, мать вела домашнее хозяйство. Их односельчанин Михаил Мельников вспоминал: «Бывало, зайдешь попроведать Франца Фадеевича — и страшно. Дети голодные, желтые, как смерть, раздетые. До ветру во двор ходят в одних опорошнях» (так называли старые обрезанные валенки. — Прим. ред.).
У матери было много хлопот, за Колей присматривала старшая сестра Маня. «Удивляюсь, Коля, как ты выжил, — вспоминала потом она. — Питался ты в детстве главным образом капустой и горохом. Хлеба почти совсем не было. Постоянно лазал то на печь, то на стол, сильно падал и разбивался до крови».
Уже с 5-6 лет Коля помогал пилить дрова и чистил хлев, а в 11 лет устроился в леспромхоз помощником конюха. Перед его глазами был отличный пример для подражания — старший брат Петр, который слыл одним из лучших лесорубов, а впоследствии стал председателем сельсовета и начальником лесозаготовок. «Я видел, как Петя сноровисто и много работает. Мне это нравилось. Я хотел на него походить», — признается Салацкий в своей биографической книге «О былом как было».
В 1932-1933 годах в деревне свирепствовал голод, хлеб получали по карточкам, но нерегулярно. Бывали дни, когда Салацкие совсем не ели. На беду, в это же время Франц Фадеевич провалился в ледяную реку, отморозил ноги, долго пролежал в постели, не мог охотиться.
«Помню, мы сидим голодные возле больного отца, на глазах у него слезы, и вдруг приходит Лиза Узулина нас попроведать, приносит ведро картошки и три вилка квашеной капусты. Мне и сегодня кажется, что это спасло меня от голодной смерти, — писал в своих воспоминаниях Салацкий. — Тяжело, очень тяжело мы пережили эти два года. Выручала черемша. Мы с матерью за несколько километров ходили собирать черемшу, ели ее и свежую, и соленую. Из черемши мать варила суп».
В 15 лет Колю приняли в ряды комсомольцев, вместе с билетом дали наставление — получить среднее образование. К тому моменту у него за плечами было четыре класса сельской школы. Чтобы нагнать программу и сдать экзамен на второй курс рабфака, он отправился в Иркутск к частному преподавателю по фамилии Эгле. Учитель занимался с Колей три раза в неделю по 3-4 часа и брал в месяц 100 рублей.
«Много это или мало, можно судить по тому, что я устроился работать на упаковку книг с месячной ставкой 120 рублей. Так что от моего заработка оставалось всего 20 рублей, которых, безусловно, не хватало на пропитание», — писал Салацкий.
Денег недоставало, Эгле стал учить мальчика в долг, который к концу обучения достиг 200 рублей. Чтобы рассчитаться, Салацкому пришлось продать отцовскую шубу, за что потом он получил от родителей «хорошую нахлобучку». Зато успешно сдал экзамены и поступил на второй курс вечернего автодорожного рабфака.
С утра Николай работал на стройке, а вечером учился в техникуме. Такой напряженный ритм жизни вскоре привел к неминуемому — в 1937 году Салацкому поставили малокровие, сильное переутомление и настоятельно рекомендовали вернуться в деревню. Так он и поступил.
«В глазах есть жизнь»
В 1938-м Николая призвали в армию и отправили в пограничные войска на Амуре. Даже там он оказался в числе передовых курсантов. В 1941 году за задержание двух нарушителей государственной границы парню предоставили отпуск.
И вот в июне, когда он ехал на побывку домой, вдруг услышал по радио о вероломном вторжении Германии на территорию Советского Союза. Добравшись до родной деревни, солдат успел поцеловать отца, а вечером уже сел на поезд и вернулся в отряд.
Николая командировали в 106-ю Забайкальскую стрелковую дивизию, которую в 1943 году направили в район Курской дуги. В ходе Курско-Орловской битвы Салацкий получил тяжелое ранение. «…Меня отбросило, упал вниз головой, лицом в картофельную борозду. Через какой-то миг очнулся, приподнял голову, увидел капитана и тихо сказал: «Товарищ капитан, меня убило».
Но, к счастью, он выжил. Солдат перенес несколько операций в полевых госпиталях, на поправку шел медленно, лежал с лихорадкой, теряя сознание. Как-то к нему зашел полковник медицинской службы, ощупал рану и неожиданно сказал: «Покажи глаза». Внимательно посмотрел в них, а затем повернулся к врачу и вынес вердикт: «В глазах есть жизнь».
Пока Салацкого переводили из одного госпиталя в другой и доставали из него осколки, прошел слух, что он умер от газовой гангрены, и друзья сообщили об этом Францу Фадеевичу. Чуть оправившись, Николай тут же написал отцу. Но все фрагменты гранаты извлечь из раны так и не удалось — до конца жизни Салацкий носил в своем теле 35 осколков и одну пулю. 20 декабря 1943-го он был комиссован и признан инвалидом II группы.
Путь к вершине
Так как на фронте он работал парторгом батальона, его охотно взяли в Усольский горком, где он дослужился до первого секретаря. Затем пригласили в обком комсомола, он переехал в Иркутск, временно оставив жену и сынишку в Усолье, в областном центре им жить было негде. Более полугода Салацкий работал и ночевал в своем кабинете.
«Наконец, я перевез Валю с сыном в Иркутск на частную квартиру. Бывшая кухня, метров 7-8, в подвальном помещении на ул. Подгорной. Я был рад этой комнатенке, мы снова были вместе. Наш крошечный сын Валера спал в ванночке прямо на кухонной плите», — вспоминал Николай Францевич.
Когда в 1950-х годах началось строительство Иркутской ГЭС, Салацкого назначили сначала заместителем секретаря парткома, затем — секретарем. Ему пришлось познавать азы не только партийной, но и производственной работы, с чем он блестяще справился.
«Салацкий был душой нашего коллектива, …пришел на стройку с открытой улыбкой и таким прошагал все эти годы — доброжелательным к людям, чутким, умным, обладающим даром внушать к себе симпатию и доверие… Он умел найти собственное место на стройке, что вовсе не так уж просто, если ты не строитель», — отзывался о нем начальник стройки А.Е.Бочкин.
Когда возведение гидроэлектростанции завершилось, Николай Францевич возглавил Свердловский районный комитет партии, затем — Октябрьский, а в 1962-м был избран председателем Иркутского горисполкома.
Иркутск растет
Надо сказать, что в горисполкоме Салацкого встретили прохладно. На второй же день он обнаружил в кабинете свои рабочие бумаги изорванными в клочья и разбросанными по полу.
«Я опустился на корточки и собрал многочисленные клочки «приветствия» меня в новом кресле. Открыл дверь и начал работать, ходил по кабинетам, знакомился с людьми, расспрашивал работников, как живут и чем занимаются. Мое подробное знакомство с городом, его проблемами и нуждами началось со встреч с дворниками. На работу я выходил часов в шесть утра, знакомился с дворниками, их работой», — отмечает в своей книге Николай Францевич.
Салацкому досталось тяжелое послевоенное наследие: нехватка благоустроенного жилья, слабая водопроводная сеть, отсутствие очистных сооружений, неразвитый пассажирский транспорт, детские сады и школы в приспособленных зданиях.
При новом председателе город стал стремительно застраиваться. На карте Иркутска возникли микрорайоны Солнечный, Лисиха, Ново-Ленино, Юбилейный, Приморский, Академгородок, Синюшина Гора, бульвар Постышева. За 18 лет его работы жилой фонд вырос в несколько раз: с 2794 до 7437 тыс. кв. метров. Вместе с тем освобождалось аварийное и ветхое жилье. Правда, переселение не всегда проходило гладко.
На набережной Ангары, в районе нынешней ул. Российской, стоял деревянный двухэтажный дом, жильцы которого — 16 семей — наотрез отказывались переселяться в Лисиху. Тогда Салацкий поручил начальнику автотранспортного управления С.П.Шуликовскому: «Ты, Станислав Петрович, смелый человек… Прошу, зацепи тросом за один угол дома и немного его дерни бульдозером, но смотри, чтобы дом не развалился. Ответственность я беру на себя».
Когда дом легонечко дернули, он затрещал, зашевелился, жильцы высыпали на улицу, уже готовые к переезду!
Капитан корабля
Салацкий собрал вокруг себя команду удивительных людей — работоспособных, ответственных, беззаветно влюбленных в родной город. «Сам не спал, и нам спать не давал», — шутит почетный гражданин города Юрий Шкуропат, возглавлявший в то время трест «Иркутскпромстрой».
— Он был наравне с горожанами, для него не существовало социальных статусов. Поэтому и коллектив сложился дружный. Главные праздники — 8 Марта и День Октябрьской революции — мы отмечали во Дворце пионеров все вместе, от уборщицы до председателя горисполкома, — вспоминает Надежда Васильевна Лихачева, проработавшая помощницей Салацкого почти 18 лет. — Он всех нас приучил работать, как ненормальных, и доводить дело до конца. Для меня Салацкий был учителем жизни и большим другом.
В те годы на Кировский район приходился весь «центр тяжести» — здесь строились Торговый комплекс, гостиницы «Ангара» и «Интурист», цирк, Дворец спорта «Труд».
— В 1972 году я был назначен председателем Кировского райисполкома. Назавтра вышел на работу, и меня сразу вызвали к Салацкому, — вспоминает Александр Савин. — Я был самым молодым из председателей: всем за 40, а мне 32. И вот Николай Францевич мне говорит: «Ну что, молодой председатель, наставлений я тебе давать не буду – лучше дам книгу о коммунальном хозяйстве. Изучишь. В твоей работе главное — тепло, вода, свет».
Во времена Салацкого началось обустройство бульвара Гагарина, благоустройство и озеленение острова Юность. Город хорошел, но находились и такие, кто критиковал главу города, например, за обрезку и обновление деревьев на Карла Маркса. А после того как он избавил центр города от заборов, его даже прозвали «Забороломацким». В первую очередь это было сделано, чтобы открыть неприглядную картину и заставить жильцов и дворников навести порядок.
— Тогда остро стоял вопрос с бродячими собаками. Для службы отлова купили приспособление с выстреливающей сеткой, но бездомных животных меньше не стало, — вспоминает Юрий Шкуропат. — Собаколовы жаловались Салацкому: «Я-то на двух ногах догоняю, а они на четырех убегают, потом шмыг под забор — и нету». В том числе из-за этого Салацкий и решил снести все заборы и штакетники, особенно в центральной части.
По словам современников, председатель горисполкома требовал от своих подчиненных высокой самоотдачи.
— Как-то на Совете народных депутатов, где собралось около 400 человек, он при всех стал меня отчитывать: «Иркутскпромстрой» отстает от графика строительства очистных сооружений. Видимо, руководитель треста зря топчет землю иркутскую!». В этот момент мне хотелось сквозь землю провалиться, — вспоминает Шкуропат. — А потом поздно вечером раздался звонок: «Юрий Александрович, ты, наверное, сегодня обиделся на меня. Прости, погорячился, сам знаешь — болею за город. Думаю, ты понимаешь, ты же настоящий большевик!».
За 18 лет работы Салацкого в городе появилось 36 новых школ, 95 детских садов, три роддома, несколько обслуживающих учреждений, в том числе Дом быта. Была возведена Ново-Иркутская ТЭЦ, началось движение троллейбусов, проложена трамвайная линия в предместье Рабочее. При нем же началось создание музея деревянного зодчества «Тальцы». В 1975-м по личной инициативе Николая Францевича был создан и открыт мемориал «Вечный огонь» памяти иркутян, участников Великой Отечественной войны.
— Не тресты строили все это, а сам Николай Францевич. Он был главным «прорабом» Иркутска. Ничего не ускользало от глаза, ничего не проходило бесконтрольно, — отмечает Савин.
«Председатель, как капитан, должен знать маршруты, знать свой корабль, свою команду и прекрасно владеть компасом, чтобы верно вести вверенный ему корабль — сложное городское хозяйство, — рассуждал в мемуарах Салацкий. — Председатель — это и волевой администратор, и душевный комиссар, и тонкий дипломат, и, самое главное, это должен быть человек беззаветного отношения к делу».
В 1977-м было подписано постановление, получившее название «Иркутская пятилетка». Планов было громадье, но к 1980 году стало ясно, что ее выполнение срывается. На пленуме обкома КПСС обвинили в волюнтаризме, Салацкий сгоряча подал заявление об освобождении от должности. Восьмого января 1980 года его просьба была удовлетворена: первый секретарь обкома Банников с удовольствием и незамедлительно подписал заявление.
Спасая и сохраняя наследие
После ему предложили должность заместителя председателя областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). И он охотно согласился.
«Эта работа пришлась мне по душе. Она стала продолжением моей деятельности по сохранению и воссозданию исторических мест города», — писал Николай Францевич.
— Он пришел к нам в ВООПИК в 1980 году. Человек волевой, крепкий хозяйственник, который в первую очередь думал об интересах города, — вспоминает Светлана Утмелидзе, заместитель председателя Иркутского регионального отделения Всероссийского общества охраны памятников. — Именно он спас от уничтожения легендарный ледокол «Ангара». Судно собирались разрезать на части и сдать в металлолом, но Салацкий добился, чтобы его отбуксировали из поселка Лиственничного сначала в залив Иркутского водохранилища, а затем к плотине ГЭС.
25 августа 1985 году Николай Францевич организовал полное обследование судна, и комиссия вынесла вердикт — ледокол подлежит восстановлению. Однако той же ночью по решению «сверху» ржавый и неприглядный ледокол увели с глаз долой в Мельничную Падь.
Но Салацкого это не остановило. В 1988-м «Ангара» была поднята, осушена, очищена, а к 20 августа 1990 года полностью отреставрирована и отбуксирована в Солнечный.
— Мало кто знает, но часть средств на реставрацию ледокола и храма Казанской Иконы Божией Матери мы выручили с денежно-вещевой лотереи. Выпущено было 500 тысяч билетов, каждый стоил 1 рубль, а в качестве приза можно было выиграть машину, мотоцикл, велосипед, художественные и ювелирные изделия, — рассказывает Светлана Утмелидзе.
За годы работы Салацкого в обществе охраны памятников были отреставрированы Спасская церковь, дом Трубецкого и дом Волконского, собор Богоявления. А за восстановление Польского костела и создание в нем органного зала Салацкий получил… выговор.
Дело в том, что во время реставрации костела Николай Францевич встречался с польскими журналистами, гостившими в Иркутске. Через три месяца его вызвали на ковер в обком партии. Оказалось, что после той встречи в Польше начался сбор злотых на покупку органа для Иркутска.
Даже несмотря на предупреждение, Салацкий не отступился от задуманного — музыкальный инструмент удалось приобрести за счет Министерства культуры.
В 1993 году на пленуме ВООПИК чиновники культуры раскритиковали работу областного отделения. Говорят, в какой-то степени это и подкосило Николая Францевича. Он попал в больницу, но даже оттуда не переставал руководить рабочими делами и реставрационными процессами.
— Для него не существовало мелких проблем, — считает Юрий Шкуропат. — Он владел всей информацией и находился во всех уголках города. Он был по-настоящему всенародным председателем, он был отцом города!
КСТАТИ
В Иркутске установлены три мемориальные доски в память о Салацком. В 2001 году улица Ференца Листа была переименована в улицу Салацкого. В честь столетия градоначальника планируется переиздать книгу «О былом как было» и увековечить фигуру Николая Францевича в бронзе.
— Еще в 2014 году почетные граждане выступали с такой инициативой, и тогда был проведен конкурс на лучший эскизный проект памятника. Сейчас мы вновь вернулись к этой идее.
Изначально предполагалось установить памятник на улице Салацкого или на пересечении Чкалова и Ленина. Впоследствии решили расположить монумент на улице Карла Маркса, в сквере за драмтеатром.
Начните обсуждение первым!