Спикер Законодательного Собрания Сергей Сокол будничным тоном зачитал правила «дуэли»: доклад — полчаса, содоклады и выступления — не более 5 минут. «Предлагаю делать это компактно и не затягивать», — предложил спикер. Правильно, быстро порубили друг друга — и по кабинетам!

А чтобы чиновники не отлынивали от дискуссии привычным для них способом — усыпив всех скучными докладами, Сокол добавил им немного адреналина, намекнув на то, что все уже посмотрели репортажи по центральному ТВ о наших темных лесных делах. И выдал едкую фразу, претендующую на афоризм: «Лесные пожары у нас уже, как сезонные простудные заболевания». А заодно сообщил чиновникам новость, что предстоящий пожароопасный сезон будет горячим — зимой было мало снега, в лесу все быстро растает, высохнет и начнет гореть.

«Есть случаи, когда коррупционные схемы заготовки древесины мошенники проводили под видом санитарных мероприятий. И правоохранительные органы, прокуратура, сейчас занимаются этими фактами», — добавил настроения следующим докладчикам Сокол.

Когда к барьеру был вызван министр лесного комплекса Сергей Шеверда, грянули фанфары. Противный писк микрофонов не унимался несколько минут, так что собравшиеся с надеждой смотрели друг на друга: «Война откладывается, порох отсырел?»

Но Сокол сказал, что можно послушать и без микрофонов. Технике пришлось быстренько самоисцелиться.

Здесь мы сделаем небольшое научное отступление и дадим этимологию фамилий двух основных участников поединка — министра Сергея Шеверды и Байкальского межрегионального природоохранного прокурора Сергея Зенкова. Кто знает, может быть правило «как вы лодку назовете, так она и поплывет» действует и в отношении некоторых людей?

Как утверждают недостоверные источники в Интернете, фамилия «Шеверда» ведет свое начало от аналогичного прозвища, в основе которого лежит слово «шевердить» — «проказить, мешать; сплетничать». Соответственно, прозвище Шеверда мог получить шалун, озорник или сплетник.

Фамилия «Зенков» произошла от слова «зенить», означающего «высматривать, зорко глядеть, но украдкой». Если у кого-нибудь есть другие, более уместные, версии происхождения фамилий этих двух государевых мужей, просим сообщить в наш научный отдел.

Как только фанфары заглохли, Сергей Шеверда рассказал о том, как хорошо развивается лесопромышленный комплекс Иркутской области под его руководством.

Тут опять ударили фанфары, народ посмотрел на пути отступления.

Но министр решил доложить о достижениях во что бы то ни стало. Заготовка древесины: Иркутская область является лидером в стране — 35,7 миллиона кубометров за 2018 годом. Причем мы изрядно оторвались от прочих регионов, даже Красноярский край со своими позорными 28 миллионами кубометров плетется далеко позади, остальные — еще дальше. Вклад нашего лесопромышленного комплекса во внутренний региональный продукт составляет 45,1 миллиарда рублей; занято почти 34 тысячи человек; налоговые доходы в региональный бюджет — 10,3 миллиарда рублей.

По объемам незаконной заготовки древесины мы по-прежнему впереди России всей, но уже изрядно отстаем от собственных рекордов прошлых лет: 569 тысяч кубических метров — столько леса сейчас приходится на сектор «воруй-лес». Рекорд был побит в 2016 году, тогда черные лесорубы спилили 1 миллион 113 тысяч кубических метров древесины.

— Конечно, это не только работа министерства лесного комплекса. Это работа, в основном, правоохранительных органов, которые осуществили очень большую работу по задержанию преступных групп, сообществ, — докладывал министр, бросая благодарные взгляды в ту часть трибун, где заседали прокуроры и полицейские.

— Ну и введение пилотного проекта по маркировке древесины, который позволил, позволит… Позволяет на сегодняшний день производить очень большую аналитику по пунктам отгрузки древесины, — министр просто не имел права забыть о главном достижении своего прямого начальника — губернатора Сергея Левченко, который экспериментом с чипированием отбивается от всей критики, связанной с ситуацией в лесопромышленном комплексе региона.

Из достижений Сергей Шеверда также назвал 27 тысяч проверочных мероприятий, которые организовали его подчиненные.

В Иркутской области сейчас работают 631 инспектор, которые имеют право составлять протоколы об административных правонарушениях в сфере лесного хозяйства. Их «поле брани» — 50 тысяч лесосек, которые ежегодно рубятся на территории Иркутской области. Их нужно проверить хотя бы раз, плюс к этому — такое же количество ранее выкошенных лесосек, на которых арендаторы должны провести лесовосстановление. И проверки ранее «восстановленных» делян.

В 2018 году инспекторы составили аж 6521 дело об административных правонарушениях в сфере лесного законодательства. Получается аж 10 дел на одного инспектора в год (чуть меньше одного дела в месяц). Назначили 92 миллиона рублей штрафов, из них взыскано 63 миллиона рублей. Опять берем в руки калькулятор и подсчитываем: 63 миллиона, деленное на 631 инспектора, равно 100 тысяч в год на одного инспектора, 8333 рубля на одного инспектора в месяц.

По пунктам приемки и переработки древесины заведено 19 уголовных дел, выписано 36 миллионов рублей штрафов, из которых взыскано 7 миллионов рублей.

Пожары: в 2018 году сгорело 88 тысяч гектаров земель государственного лесного фонда, в том числе 77 тысяч — покрытых лесами. Ущерб от лесных пожаров составил 1 миллиард рублей (для сравнения — в «рекордном» 2016 году было 9 миллиардов рублей ущерба — несмотря на все заверения губернатора Левченко, пик лесных пожаров пришелся на время его правления, министр Шеверда подтвердил этот факт). Основные причины лесных пожаров, по мнению Сергея Шеверды, это неосторожное обращение с огнем и грозы.

В принципе, такие причины перекрывают все претензии по периметру: если лес горит в солнечную погоду, можно жаловаться на ягодников и грибников, которые шатаются по лесу и жгут костры. Если в дождливую погоду — на грозу, которая все тут подожгла.

С грозой ничего не поделаешь, а вот против рукотворных пожаров министерство поборолось: увеличило раздачу листовок, прочей макулатуры с противопожарной пропагандой, провело игры в школах и садиках. Жаль, ясли не охватили — вдруг именно там скрываются потенциальные поджигатели?

Борьба с вредителями леса — еще одна головная боль министра. И, судя по всему, источник мозолей. Главный вредитель — это сибирский шелкопряд. «Он может дать резкую вспышку, как это было в прошлом году в Красноярском крае», — пообещал министр. Он рассказал, что у нас с шелкопрядом борются постоянно. Сейчас зафиксировано 45 тысяч очагов. «К сожалению, новый очаг, пока неподтвержденный, мы обнаружили в Нижнеудинском лесничестве, — добавил Шеверда, — сейчас будем обследовать его».

Иногда складывается ощущение, что шелкопряд — на подряде у лесозаготовителей и лесоэкспортеров: он появился в Нижнеудинском районе как раз кстати — там планируется отвести новые значительные участки под инвестиционный проект, предполагающий вырубки леса на территории Тофаларии. Тофалары пока против, но если шелкопряд нападет на их кедрачи, министерство просто будет вынуждено их спасти путем санитарных рубок. А мы, со своей стороны, обещаем проследить, совпадет очаг шелкопряда с планами инвестора или нет.

Сергей Шеверда обозначил также новых для Иркутской области вредителей — усурийского полиграфа: «Который съедает пихту моментально: он уже съел всю пихту на Дальнем Востоке и сейчас у нас обнаружил небольшой участок пихты». А еще министр доложил об обнаружении на Байкале непарного шелкопряда. Но на Байкале спасать лес путем его вырубки запрещено. «Поэтому мы в прошлом году вместе с добровольцами выезжали, вручную собирали яйцекладку», — сообщил он.

Далее министр произнес то, что надо бы высечь в граните: «Основой ведения всего лесного хозяйства на территории Иркутской области является лесоустройство. Лесоустройство, которому до десяти лет — 12%, 11-20 лет — 28%». Более 21 года — 38%, больше 32 лет — 25%. «То есть мы ничего не знаем о наших лесах, совершенно!» — заявил он во всеуслышание.

По его словам, сейчас лесоустройство проводится по договорам, которые заказывают арендаторы. Таким образом актуализируется около 1,5 миллиона гектаров в год.

Именно это и оказалось болевой точкой, в которую затем точным движением попал прокурор Сергей Зенков: «Я услышал ключевую фразу, которую министр сказал: „Я не знаю, что нас в лесу творится“. Я представляю, что сказал бы мой руководитель, если бы я ему сообщил, что не знаю, что творится у меня на территории: наверное, еще минут 15 я бы проработал. Я не понимаю, зачем нужен министр, который не знает, что творится в лесу? Ситуация-то действительно вышла из-под контроля: лесом управляют сегодня не органы власти, а предприниматели, несмотря на то, что это федеральная собственность и достояние всех граждан Иркутской области и России».

Сергей Зенков заявил, что многочисленные проверки, которые проводило его ведомство в 2018 году, установили нерациональное освоение лесов в Иркутской области. «Лесной фонд просто беспощадно вырубается!»

Министр вжался в кресло. Наверное, этот очевидный факт его шокировал.

«Лесоустройство, — продолжил прокурор. — Сегодня министр приводил много данных — у нас сегодня этого столько, этого — столько. Так мы не знаем вообще, сколько у вас всего, о чем можно говорить? Ни разу минлескомплекса не обратилось никуда — дайте денег на лесоустройство. А правило действует такое — чем больше дает субъект, тем больше дает Федерация».

Правоохранительные органы вынуждены констатировать, что о лесовосстановлении в Иркутской области никто ничего не знает. Приживаются саженцы или нет? Вообще, их кто-то сажает? Семена? Естественное лесовосстановление?

Говоря о ситуации с незаконными вырубками леса в Иркутской области, Зенков привел пример вырубки в природном заказнике «Туколонь», которую организовало как раз министерство.

«В настоящий момент Иркутские особоохраняемые природные территории превратились в плацдармы незаконных рубок, и, по сути, стали одним из видов развития теневого сектора экономики, — бил Зенков по больному. — Так, в 2018 году по материалам проверки Байкальской природоохранной прокуратуры следственным управлением Следственного комитета России по Иркутской области возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 3 статьи 260 УК РФ (Незаконная рубка лесных насаждений, совершенная в особо крупном размере, с использованием служебного положения) и частью 3 статьи 286 УК РФ (Превышение должностных полномочий, совершенное с причинением тяжких последствий)».

В рамках уголовного дела задержаны должностные лица министерства лесного комплекса Иркутской области. например, замминистра Алексей Туги. Немного вернемся к нашим «лингвистическим исследованиям». «Туги» — средневековые индийские бандиты и разбойники, посвятившие себя служению Кали как богине смерти и разрушения (Википедия). Вот так совпадение!

По версии следствия, организовав сплошные рубки в Туколони, министерство нанесло урон государству в 880 миллионов рублей. Причем снимали именно здоровую деловую древесин, а не сухие деревья.

У Сергея Шеверды есть собственная версия такой стратегии. Приведем его цитату целиком, без купюр:
— Ну как рассказать-то? Здоровую древесину может и рубят лесхозы, может она попадается, не исключено. Мы рубим 2 миллиона кубометров, человеческий фактор не исключает того, что где-то есть нарушения и со стороны министерства, и со стороны людей, которые осуществляют сами рубки. То есть это если производственный процесс нарушается. Но что хотелось бы сказать? Здоровая древесина, как вот говорят, «зеленый лес», он после пожара всегда зеленый. Через два года он может просто высохнуть. Я могу фотографии показать: специально принес, я ожидал этого вопроса. Вот я хочу показать древесину до рубки, после пожара. И что с ней будет, если не осуществлять рубку. Это да, здоровый лес зеленый. Он уже пройден пожаром. В нем заселились короеды. Короед — это небольшое совершенно насекомое, полтора-два миллиметра, оно селится под корой и ест камбий. То есть сокодвижение нарушается. Конечно, от короеда он немножко дольше будет засыхать, пока численность увеличивается. Тогда он нападает уже и на здоровые деревья. Но основное — потом, когда ослабевает дерево, на хвойные насаждения нападают усачи: еловые усачи, сосновые усачи. Они уже повреждают само дерево. Вот говорят почему у нас деловая древесина получается. Потому что мы осуществляем рубку до момента заселения короедами.

Этот метод — сродни лечению головной боли при помощи гильотины. Но в министерстве не видят проблем.

Сергей Зенков открыто заявил, что усматривает заинтересованность чиновников в том, чтобы ситуация в лесной отрасли оставалась непрозрачной: «Как мы видим, складывается четкая осмысленная система, когда порядок-то не нужен. В беспорядке легче работать!»

Депутаты, даже члены фракции КПРФ, симпатизирующие губернатору Сергею Левченко и его подчиненным, как и прочие, высказали множество замечаний относительно работы министерства. Нет новых предприятий по глубокой переработке древесины, выпуску конечной продукции; слишком много уходит на экспорт в Китай, в итоге доска, поставляемая туда, стоит в разы дешевле, чем на нашем собственном внутреннем рынке. И так далее.

А финалом стал видеоролик об одном из крупнейших лесоэкспортеров Иркутской области, который плотнее прочих работает с командой губернатора — Евгении Бакурове. Ролик — не чернушный, это предвыборный агитационный материал лесника, которым он кормил своих избирателей накануне выборов в Заксобрание в 2018 году. Среди всего прочего в видео он рассказывает о своем выдающемся достижении: за 45 часов погрузил и доставил к китайской границе 67 вагонов леса. Никто до него так быстро не возил такие объемы древесины в КНР. Есть, чем гордиться.